Личная жизнь Татьяны Окуневской

Личная жизнь Татьяны Окуневской… Кому из старшего поколения не знакомо это имя? Окуневская внезапно, как вихрь ворвалась в наш кинематограф и сразу стала звездой советского экрана. После своего дебюта в фильме Михаила Рома «Пышка» в 1934 году, она снялась в десятке фильмов, которые принесли ей невиданный успех. Старшее поколение, несомненно, помнит ее по кинофильмам «Горячие денечки», «Александр Пархоменко», «Ночь над Белградом», «Это было в Донбассе»… Актриса была популярна и узнаваема. К знакомству и общению с ней стремились многие известные люди, сильные мира сего. Дважды ее «облагодетельствовал» своим вниманием и приглашал к себе в гости сам Лаврентий Берия. Ее домогался всесильный Виктор Абакумов. В нее был влюблен Эмиль Гилельс. Маршал Тито звал ее в Югославию, обещал построить для нее студию в Загребе. Будущее этой обаятельной красавицы-актрисы представлялось безоблачным и комфортным.

Но в 1948 году вдруг неожиданно последовал арест, далее – лагеря, и на шесть долгих томительных лет наступило полное забвение…

В 1954 году Татьяна Окуневская вышла на свободу. Еще там, в лагере, она дала себя клятву: обо всем, что с нею случилось, написать книгу. И вот дописана ее последняя страница. Сейчас книга готовится к печати.

Я встретился с Татьяной Кирилловной и записал беседу с ней.

– Татьяна Кирилловна, я читал отдельные главы из вашей книги, которые публиковались в журнале «Искусство кино». Документальной повестью ее не назовешь, хотя все, о чем вы пишете, действительно происходило в жизни. Может быть, это роман?

– Вы правы, в книге ничего нет выдуманного, все факты мною взяты из жизни. Но документальным это произведение, наверное, назвать нельзя, так как при работе над ним я использовала право автора на художественный вымысел. Это. Скорее, роман.

Видите ли, я не хотела, чтобы эта книга была только о жизни Татьяны Окуневской. Мне хотелось создать образ героини нашего времени, расширить рамки повествования, правдиво показать эпоху и время, в которой довелось жить. Насколько мне это удалось, пусть судит читатель. К тому же, когда я начинала писать, вынуждена была прибегать к эзопову языку. Иначе ее бы могли не напечатать. Теперь я бы писала ее, конечно, иначе. Сейчас у меня в связи с этим возникли определенные трудности. Книга закончена, как говорится, поставлена последняя точка: она готовится к печати отдельным изданием. И возникает вопрос: что делать с главной героиней, как вести повествование? От первого или третьего лица? Я еще не решила, как мне поступить.

– Вам, очевидно, непросто было написать свою книгу?

– Да, мне недоставало образования. Иногда над одним словом думала несколько дней. Вслух произносила и выбирала слова. Но я в лагере дала себе клятву написать обо всем, что мне пришлось пережить, и эту клятву я не могла нарушить. Это придавало мне силы.

– Книга заканчивается на том, как вашу героиню освободили из заключения. А продолжение будет?

– Вторая книга так и прет из меня, но пока я не решаюсь браться за нее: не знаю, успею ли. Хотя я чувствую себя вполне здоровой, намного лучше, чем сразу после освобождения. Когда в пятьдесят четвертом я вышла на свободу, была дистрофиком. Но я взялась за свое здоровье, занялась йогой, ежедневно по тридцать-сорок минут делаю гимнастику и сейчас хорошо себя чувствую.

– Вы прекрасно выглядите. Очевидно, придерживаетесь строго режима питания?

– Я сыроежка, ем один раз в сутки. И легко себя чувствую. Поэтому каждый раз отказываюсь, когда мне предлагают поехать в санаторий или в дом отдыха. Кстати, Ницше тоже ел раз в сутки. А вот гимнастика – непременно. Постоять на голове и все остальное – это обязательно.

– Я вам как-то позвонил, вы мне сказали, что босиком выходили на заснеженный балкон. Не боитесь простудиться?

– Нет, не боюсь – привыкла. Да и лагерь закалил, там ведь всякое бывало.

– А за что вы, собственно, попали туда, что вам конкретно инкриминировали?

– Антисоветская агитация, пятьдесят восьмая статья. Я всегда лезла на рожон, понимаете? Говорила то, что думала, не могла подхалимничать. За это и поплатилась. Я читала свое «дело». Там сказано, что мне не нравились, видите ли, патриотические песни. «Кипучая, могучая, никем не победимая…». Чушь какая-то. Я думаю, все дело в Абакумове, который был влюблен в меня, и которому за хамство я дала однажды пощечину. Абакумов в то время был правой рукой Берии.

Когда меня арестовали, я из Джезказганского лагеря написала, по наивности, своему мужу – писателю Борису Горбатову, чтобы он помог мне. Я не знала еще, что сразу после моего ареста он отрекся от меня. В письме я нелестно отзывалась об Абакумове, называла его и «убийцей», и «садистом». Письмо до Горбатова не дошло, оно оказалось на столе Абакумова. И он уж отыгрался на мне. Меня привезли к нему в Москву на Лубянку. «Я тебя сгною здесь», – сказал он мне и тринадцать месяцев продержал в одиночке. Потом отправил в Бутырку. Я находилась в камере, где было человек восемьдесят. Там я встретила новый, 1950 год. Потом начались скитания по лагерям. Больше года в одном не держали. За шесть лет сменила пять лагерей.

– Вас, Татьяна Кирилловна, (нескромный вопрос) любили многие видные люди, поклонников ваших не счесть. Как считаете, что их больше привлекало в вас: талант, внешность?

– Думаю, прежде всего, моя непохожесть на других: не хитрила, говорила людям то, что думала. Мужчины всегда реагируют на необычность женщины. Ко мне мужчины не относились равнодушно – или любили, или ненавидели.

— Михаил Светлов посвятил вам вот эти, на первый взгляд, не совсем понятные строки:

Ты, когда была
Каштановой,
Ты легендою была.
Я хотел бы вспомнить
Заново,
Как со мною ты жила…
Мы расстались.
Мне толкаться
Надоело средь людей.
Будь каштаном,
Будь акацией,
Будь чем хочешь,
Будь моей.

– Светлов был намного старше меня и ничего такого, о чем может подумать кто-то, прочитав эти стихи, между нами не было. Мы были добрыми знакомыми – не больше. А история этого стихотворения довольно забавна.

Как-то я случайно оказалась в ресторанчике, в полуподвальном помещении напротив Центрального телеграфа, был там тогда такой, в компании своих поклонников, и среди них – Светлов. Вдруг входит мой бывший муж Варламов. И вот Светлов, хорошо осведомленный о наших взаимоотношениях, тут же на папиросной коробке «Казбека» написал эти стихи. Он назвал их «Монолог мужа», хотя точнее, может быть, было бы «бывшего мужа».

– В одном из интервью вы как-то сказали, что идеалом мужчины для вас были Хемингуэй, Иден, Михаил Кольцов, Николай Эрдман. Ведь это все разные люди. Что вас привлекало в них? И вообще, что прежде всего вы цените в мужчине?

– Мужчина меня привлекает прежде всего своим отношением к женщине. Я ценю в них, в первую очередь, не внешность, а их интеллект, талант, мужество, такт.

— В кино вы всегда играли отрицательных героинь. Почему это?

– Считалось, что в советской положительной героине не должно быть секса, а я была, видите ли, сексуальна. К сожалению, ни в кино, ни в театре мне не удавалось сыграть то, что я хотела. Например, Гамлета.

– ?

– Да, да, именно Гамлета, а не Офелию. Его всегда почему-то играли пожилые актеры. Я буквально грезила этим образом, но сыграть его так и не удалось.

– После освобождения вы сразу пошли в театр?

– Да, в свой «Ленком». Но через год меня оттуда вышвырнули – уволили «по сокращению штатов». Позже, перед своей кончиной, Софья Гиацинтова, она была тогда художественным руководителем театра, сказала мне, что уволила меня по настоянию свыше. Не знаю, может, так и было. После театра меня приютил, спасибо ему, Госконцерт. Ездила по городам России, пела, читала стихи, рассказывала о себе. Тем и жила. Побывала в местах своего заключения, ездила в «Ветлаг», постояла там у своего барака…

– Как сейчас-то живется вам, Татьяна Кирилловна?

– Все эти годы я жила одной мыслью: как бы успеть написать свою книгу, рассказать людям о том, что пришлось пережить. С утра садилась за стол. Прерывалась только, чтобы немного размяться, сделать гимнастику или сходить в магазин. Потом снова писать, писать… Теперь, слава Богу, это позади. Иногда меня приглашают на телевидение, на какие-то мероприятия. В прошлом году вот побывала на кинофестивале в Сочи. Хотелось посмотреть на нашу артистическую молодежь.

– Ну и какое же впечатление сложилось у вас?

– К сожалению, ничего выдающегося мне там увидеть не удалось. Вся молодежь как-то на одно лицо. Ярких индивидуальностей я что-то не заметила. Конечно, есть интересные актеры, но они, как изюминки, теряются в общей серой массе. Мне, например, нравятся Терехова, Неелова, Волчек – безумно одаренная. Из мужчин – Меньшиков. Хотя в фильме «Утомленные солнцем» сыграл, на мой взгляд, провинциально как-то, ничего нового не показал. Сам фильм, кстати, мне не понравился. Не пойму, почему вокруг него так много шума, такой ажиотаж. Еще мне понравился молодой Миронов, несомненно талантливый. Всех их я видела на «Кинотавре». А так я в кино не хожу, нет времени.

– Сниматься вас не приглашают?

– В прошлом году слетала в Одессу, снялась в небольшой роли. На что-то серьезное не приглашают, не тот возраст, видимо. Живу на пенсию. Сколько мне надо? Хватает. У меня два чудесных правнука, я их обожаю, стараюсь чаще их видеть, но это, к сожалению, не всегда удается.

– Если бы не работа над книгой, чем бы вы стали заниматься?

– Актрисой я ведь никогда не хотела стать, это произошло совершенно неожиданно, когда Ромм вдруг меня, семнадцатилетнюю, пригласил сниматься в свой фильм. Потом успех вскружил мне голову, и я уже не могла остановиться. Ну, а после лагеря надо было как-то зарабатывать на жизнь, и я пошла по проторенной дорожке. Но я все время думала: вот выйду на пенсию и буду жить для себя – посещать музеи, выставки, ездить на экскурсии… Но засела за книгу и уже ничем другим не могла заниматься.

– А сокровенная мечта какая-нибудь была у вас?

– Вы знаете, в детстве я мечтала: если б я была царицей, я бы сделала так, чтобы все дети были сытыми, чтобы в моем царстве не было голодных. Сейчас, если б у меня была возможность, я бы взяла на попечение детей тридцать и воспитала их всесторонне развитыми, высокообразованными людьми. Вот такая у меня есть несбыточная, увы, мечта.

– А политикой вы не интересуетесь?

– Сейчас у нас происходит какое-то повальное увлечение ею. Политикой занимаются те, кому это абсолютно противопоказано, порой люди бесчестные и необразованные. Я так считаю: если ты не готов за правду идти на крест, как Иисус, значит, тебе в политике делать нечего.

– Что бы вы хотели пожелать своим давним поклонникам и будущим читателям вашей книги?

– Людям старшего поколения – здоровья и хорошей, достойной и своевременно получаемой пенсии. А молодежи я бы пожелала удачи во всех их добрых делах и, конечно, любви, без которой ничего хорошего на свете не бывает.

Звёзды нашей молодости. Эксклюзивные интервью с кумирами ХХ века и рассказы о них
Борис Сударов